Как преступники понимают, что у жертвы есть деньги? Что такое дропы и что грозит за продажу банковских карт? Почему сбережения нельзя хранить дома и как ИИ способен заменить тысячу подготовленных мошенников? На эти и другие вопросы совместного проекта компании А1 и БЕЛТА «В теме. Технологии» ответил заместитель начальника главного управления цифрового развития предварительного следствия Следственного комитета Республики Беларусь Иван Судникович.
– С понятием «киберпреступность» мы все живем уже много лет. Наверное, с момента, как цифровые технологии стали активно применяться в жизни. Но преступность развивается и усложняется, а преступления становятся все изощреннее. Как происходит трансформация? И какие главные опасности несет киберпреступность?
– Киберпреступность – это элемент преступности в целом. Сегодня это проблема номер один для общества, государства с точки зрения безопасности персональных данных, имущества. Еще лет 20-25 назад такого понятия не было, белорусы о нем не знали. Я был молодым следователем в Первомайском РУВД, и тогда были распространены квартирные и карманные кражи, похищали магнитолы из машин.
– Все как в хороших советских фильмах.
– Да, это классическая преступность, про киберпреступность никто не знал. 20 лет назад в целом в стране совершалось примерно 200 тысяч классических преступлений в год. Запомните эту цифру. А сегодня из каждого утюга и камеры говорят: «Киберпреступность – зло. Граждане, защищайтесь! Будьте бдительны!».
– Иногда складывается ощущение, что значимость этой проблемы преувеличена. Нет?
– Нет. Мы анализируем: когда она зародилась, каково текущее состояние и что нас ждет в будущем, как защититься. Сегодня порядка 30% всех преступлений – это киберпреступления. В Минске – порядка 40%.
– Преступность с улиц ушла в cеть?
– Хулиганы, экстремисты, педофилы, мошенники и террористы уходят в cеть. Общество трансформируется, сегодня мы находимся в стадии четвертой промышленной революции, цифровой революции. Абсолютно все процессы общества и государства оцифровываются, как и преступность. В этом ее преимущество. Помните, какой раньше преступник был? Маститый взрослый, с наколками, ранее судимый, ходил и где-то что-то воровал. Сегодня это армия молодых, профессиональных, образованных людей, которые стали на путь совершения преступлений.
Сложность в том, что раньше преступники были в стране, их можно было увидеть и задержать. А сегодня они в основном за рубежом. Есть такое понятие: киберпреступник ворует не в своей стране, а в других. Поэтому и раскрываемость низкая. В классических преступлениях она порядка 90%. Мы от них практически ушли – сегодня безопасно ходить по улицам, можно оставить машину открытой, что было немыслимо 20 лет назад. Сегодня фиксируется порядка 70 тысяч преступлений в год, из них порядка 20 тысяч – кибер. То есть классических стало в четыре раза меньше.
– Это значит, что в целом уровень преступности снизился?
– Значительно. Но идет трансформация, и в раскрытии именно киберпреступлений мы сегодня достигли уровня в 20%. Кажется – плохо, но это хороший уровень. Пособников и участников, которые находятся в Беларуси, мы вычисляем и задерживаем. А вот оставшиеся 80% – это те, кто живет за рубежом. В условиях сегодняшней геополитической обстановки не все страны с нами сотрудничают. Хотя было время, когда они были очень заинтересованы. Мы знаем, где находятся преступники: в Европе, Украине, Америке. Но, к сожалению, сейчас из-за отсутствия сотрудничества мы не можем пресечь их деятельность на той стороне.
Мы пошли по другому пути. Максимально делаем все для того, чтобы не было возможности совершить преступление извне на территории Беларуси. В сотрудничестве с Министерством внутренних дел, банковским сообществом – чтобы невозможно было выводить похищенные деньги за пределы страны, с операторами связи, которые вырабатывают систему, – чтобы невозможно было позвонить потерпевшим. То есть наша задача – сделать Беларусь неудобной для киберпреступников.
Они атакуют страны, которые находятся на хорошем уровне цифрового развития дистанционных финансовых услуг, с достаточно богатым населением, обладающим сравнительно низкой цифровой грамотностью, и, к примеру, неразвитой правоохранительной системой. Как только устраняются ключевые пробелы в безопасности, а правоохранительные органы повышают свой профессионализм в части охоты на киберпреступников, им становится неудобно, и они уходят в другую страну. Мы следим за преступной деятельностью разных группировок. И, когда ставим серьезные блоки, видим, как они это обсуждают: «Вот, в Беларуси невозможно уже совершать преступления. Давайте перейдем в другую страну».
Например, с 2021 года Беларусь ввела уголовную ответственность в отношении так называемых дропов, которые продают свои банковские карточки для использования в схемах хищения и вывода украденных средств за границу. Явление было массовое, и с ним нужно было как-то бороться. Если человек зарегистрировал свою карту и кому-то ее продал – это уголовная ответственность. Ни в одной стране этого не было.
– А сейчас есть?
– В этом году – в Российской Федерации. Четыре года прошло, они посмотрели, проанализировали и ввели. В Казахстане. Потому что невозможно бороться с выводом средств из страны, пока не контролируешь эти процессы. Мошенники покупали у белорусов банковские карточки за копейки, буквально за доллар. После введения ответственности, когда задержали несколько группировок-дроповодов, стоимость банковской белорусской карточки выросла до 100 долларов, к примеру. Найти белорусского дропа стало практически невозможно, и это проблема для киберпреступников. А мы зафиксировали использование карточек сопредельных стран для вывода денежных средств из Беларуси.
Когда увидели, что проблема с дропами уже не так актуальна, в 2025 году инициировали декриминализацию этой статьи. Осталась административная ответственность, если свои карточки продаешь, и уголовная – если занимаешься этим профессионально как дроповод, собираешь карточки и продаешь за деньги.
– Но все равно ведь почти каждый день мы видим в новостях: гражданин потерял столько-то, второй, третий, четвертый. И суммы называются – мама не горюй! Есть ли какой-то набор знаний и действий, который минимизирует последствия злонамеренных усилий?
– Людям надо понять, как действуют киберпреступники, в основном те, кто ворует деньги. Есть и другие, которые атакуют госресурсы, блокируют их и так далее, но это «около темы». Сейчас мы говорим именно о тех, кто похищает средства.
Первый способ – в процессе общения с жертвой вынудить ее перейти на какой-то сайт, ввести реквизиты для покупки, персональные данные и данные банковской карточки. Завладев ими, преступник снимет с карточки средства. Это так называемый фишинг. Второй способ – установить на телефоне или ином устройстве жертвы вредоносное программное обеспечение, которое позволит управлять им и получить доступ к финансовым приложениям, логинам, паролям и так далее, чтобы уже самому перевести деньги. Третий способ – позвонить жертве под видом какого-нибудь сотрудника: салона связи, правоохранительных органов, энергосбыта и др.
– Сейчас, по-моему, самый популярный – «домофоны».
– Да. И вынудить жертву самостоятельно перевести куда-то деньги либо передать их курьеру. Почему сейчас это популярно? В первых двух случаях преступник завладевает реквизитами и пытается совершить платеж. Сегодня банковские системы, системы обнаружения нестандартного поведения такое выявляют и блокируют операции. Мы «закрылись» от первых двух вариантов. Преступнику неудобно – не снимешь и не переведешь, тебя увидят и заблокируют. Теперь вынуждают жертву действовать, потому что банковские системы не защищены от небдительности самих потерпевших. Но и тут у преступников появляются проблемы, потому что банки постепенно и это начинают замечать. Поэтому преступники стали чаще использовать курьеров. Организованные группы за пределами страны вовлекают в преступную деятельность белорусов: быть обнальщиками (то есть обналичивать средства с карточек), курьерами (перевозить деньги). Но благодаря профилактике и курьеров уже маловато. Никто не хочет помогать преступникам, потому что правоохранительная система выявит и привлечет к ответственности. Сроки большие, за участие в организованной группе граждане получают до 5-7 лет лишения свободы. Поэтому сегодня уже самих жертв заставляют быть курьерами. Обманутые, они приезжают к другим жертвам, получают и перевозят деньги за пределы страны, думая, что помогают правоохранителям или госаппарату.
Понимая это, можно выработать способы защиты и рекомендации. Первая – вообще не доверяйте никому и ничему в интернете, там мошенники.
– Совсем никому?
– Практически. Нужно быть подозрительным, практиковать такой подход: в интернете любая информация может быть недостоверной, поэтому все нужно проверять в других источниках. И еще: если звонят с незнакомого номера, стоит предположить, что это мошенник, и проверить версию.
Большое количество хищений в последние годы – это крупные суммы, которые граждане хранили дома. Суммы удивляют! 100, 150, 200 тысяч. То есть 10 тысяч рублей – это уже небольшая сумма, мошенники сотнями воруют.
– Это говорит о том, что они знают, на кого охотятся?
– Не всегда.
– Нельзя прохожего на улице заподозрить в том, что у него есть полмиллиона рублей. Мне кажется, они заранее ищут таких людей и начинают их обрабатывать?
– Бывает и так. Это сложный процесс, конкретная работа по конкретному человеку. В основном делают обзвон на удачу, «холодные» звонки. Кол-центр находится где-то в близлежащей стране и массово обзванивает. Мне периодически звонят. Незнакомый номер – это мошенник.
– Не факт, но проверяйте.
– Все удивляются: откуда такие большие деньги у населения, в основном у людей пожилого возраста? А это накопления за всю жизнь. Представляете, какая трагедия? Бабушка лет 80 все копила, зарабатывала на наследство для детей или готовилась купить им недвижимость. Наконец, накопила, и тут мошенники все украли… Поэтому мой совет – такие деньги не хранить дома. Кажется, это просто: положите в банк под проценты, на сберегательный счет. Очень много случаев в практике. Не только кибермошенники воруют из дома, это могут быть свои же родственники или знакомые. Простой квартирник может прийти и забрать ваши деньги. Не дай бог, но были случаи, когда в квартире возникал пожар и сгорали все накопления. Ну а кибермошенники, естественно, пользуются тем, что большая сумма находится дома.
– Если подвести итог, то нужно проверять любую информацию из интернета, с подозрением относиться к звонкам с неизвестных номеров и максимально обезопасить хранение денежных средств при наличии таковых у вас. То есть #Подумайте5секунд, прежде чем совершить какое-то действие. Но если вернуться к правоохранительной системе: я знаю, что в Беларуси начали целенаправленно готовить специалистов, которые будут узконаправленно бороться с киберпреступностью.
– Немного шире отвечу. Белорусскому киберследствию уже порядка 20 лет. Первые подразделения были созданы в 2005-2006 годах. Это самые опытные подразделения в СНГ, поскольку в других странах такие начали появляться только в 20-х годах.
Был определенный этап развития и становления. Когда в 2019-2020 годах наблюдался десятикратный прирост преступности, было решено в Министерстве внутренних дел и Следственном комитете создать специализированные управления в центральных аппаратах по противодействию киберпреступности. В Следственном комитете в 2022 году было создано главное управление цифрового развития предварительного следствия. Его основная задача – изменить стандартное мышление следователя, переориентировав его с чистого расследования преступления (это процесс) на достижение целей. А это установить преступника, привлечь его к ответственности, вернуть деньги потерпевшим и провести профилактику, чтобы преступление больше не было совершено.
То есть от простого процесса расследования мы перешли к противодействию киберпреступности. Созданы специальные отделы, которые занимаются только выработкой технических, правовых и практических норм, чтобы киберпреступность ушла из Беларуси. Это наш уникальный опыт, и другие страны его копируют. Например, лет 10 назад белорусское киберследствие было признано лучшим европейским следствием.
– Насколько я понимаю, сейчас в эти структуры уже приходят специально подготовленные люди?
– Сегодня мы выстраиваем трехуровневую систему таких подразделений. В центре – главк, в областях – управления, в районах – отделения. Мы наполняем их профессиональными кадрами. Если нам противостоит армия профессиональных киберпреступников, нам нужно создать армию профессиональных киберследователей.
В этом плане мы работаем с Институтом Следственного комитета по подготовке кадров не только теоретически, но и практически. Следователи из всех районов не имеют такого опыта, как в центре. Как его передать? Мы создаем совместно с Институтом учебные двухнедельные программы и вызываем в Минск специализированных следователей из районных подразделений. Перед этим мы планируем операции в отношении реальных преступников, которые находятся в стране. Неделю следователи получают в Институте теоретические знания, после чего неделю мы “идем в бой”, то есть к реальным преступникам. Проводим обыски, осмотр компьютерной техники, допросы и привлекаем их к ответственности.
Таким образом мы повышаем профессиональный уровень следователей во всей стране, передаем знания от центров к регионам. Это постоянный процесс.
– Я запомнил цифру – в среднем 20 тысяч киберпреступлений в год. Она будет стремиться к нулю или я слишком оптимистично смотрю на ситуацию?
– Все зависит от того, как мы поработаем. Буквально три года назад, после создания подразделения, мы фактически объявили войну киберпреступности. Работаем круглосуточно. Если бы этого не было, цифра улетела бы в небеса. Мы строили графики: было бы и 100 тысяч, если бы со всей правоохранительной системой, субъектами хозяйствования, банками, операторами связи не выстроили систему противодействия. Первостепенной задачей было проанализировать всю киберпреступность, которая атакует белорусов.
– Главное, что вы сделали – сдержали вал киберпреступлений, который шел на нас.
– Да. В 2025 году даже добились снижения на 18,5%. У ближайших соседей наблюдается стремительный рост, а у нас – впервые снижение. Но расслабляться не стоит, потому что впереди серьезная битва, трансформация киберпреступности. Сегодня это большие группировки: создается какой-то онлайн-ресурс, подтягиваются преступники, совершают преступления и делят похищенное. В одну такую может входить и две, и пять тысяч участников. С внедрением искусственного интеллекта началась трансформация. Преступники берут его на вооружение, и тысячи участников может заменить алгоритм ИИ. Он за минуты способен создавать дипфейки и под видом сотрудников салонов связи, правоохранительных органов звонить миллионам потерпевших одновременно. Беседовать с ними, менять поведение, получать информацию и помещать ее в базы данных, переводить деньги по счетам.
– Мне кажется главным то, что вы видите, как происходит трансформация, и заранее понимаете, какие меры нужно будет предпринимать. Это в меня как гражданина Беларуси (и, надеюсь, во многих) вселяет оптимизм. Спасибо вам за этот разговор и вашу работу.
Теги: